Пойя, Лакатош и теория познания
Aug. 5th, 2004 11:38 pmК антипозитивистской программе Любарского
Все-таки не могу не согласиться с Трурлем, что Кун - ну, может быть, шарлатан не самое удачное слово, но он подменяет понятие науки в познавательном смысле - т.е. способа поиска истин - и науки в бюджетно-административном смысле, т.е. деятельности, которая в государственном бюджете проходит по статье "наука". Все эти "научные школы", строящиеся вокруг "парадигм" - это очень интересные явления, хорошей моделью которых является поведение свиней, толпящихся вокруг кормушки. Беда только в том, что к познавательной деятельности эти явления имеют, в лучшем случае, косвенное отношение.
Кун, впрочем, для Любарского тоже не авторитет - рассуждение, которое идет дальше - это совершенно чистый и незамутненный постмодернизм, в котором текст - это единственная реальность, факт - это теория, правда - это ложь, а свобода - это рабство. И Евразия всегда воевала с Океанией, ага, это самое главное.
Бугаева, оказывается, учили тому же самому - единственное, что его не научили, что это и называется постмодернизмом - поэтому когда его назвали таковым, удивление его намного превзошло удивление этого, как его, у Мольера, который узнал, что всю жизнь говорил прозой.
Это невеликое открытие и я действительно не знаю, что с этим открытием дальше делать - потому что с последовательным постмодернистом спорить бессмысленно, ни он никого ни в чем убедить не способен (что Любарский признал сразу), ни его ни в чем убедить нельзя.
Все-таки не могу не согласиться с Трурлем, что Кун - ну, может быть, шарлатан не самое удачное слово, но он подменяет понятие науки в познавательном смысле - т.е. способа поиска истин - и науки в бюджетно-административном смысле, т.е. деятельности, которая в государственном бюджете проходит по статье "наука". Все эти "научные школы", строящиеся вокруг "парадигм" - это очень интересные явления, хорошей моделью которых является поведение свиней, толпящихся вокруг кормушки. Беда только в том, что к познавательной деятельности эти явления имеют, в лучшем случае, косвенное отношение.
Кун, впрочем, для Любарского тоже не авторитет - рассуждение, которое идет дальше - это совершенно чистый и незамутненный постмодернизм, в котором текст - это единственная реальность, факт - это теория, правда - это ложь, а свобода - это рабство. И Евразия всегда воевала с Океанией, ага, это самое главное.
Бугаева, оказывается, учили тому же самому - единственное, что его не научили, что это и называется постмодернизмом - поэтому когда его назвали таковым, удивление его намного превзошло удивление этого, как его, у Мольера, который узнал, что всю жизнь говорил прозой.
Это невеликое открытие и я действительно не знаю, что с этим открытием дальше делать - потому что с последовательным постмодернистом спорить бессмысленно, ни он никого ни в чем убедить не способен (что Любарский признал сразу), ни его ни в чем убедить нельзя.