О природе права

[pargentum]

Один мой друг (сейчас он в Чикаго) несколько раз рассказывал, как он испытал просветление вот по какому поводу: он в школе был довольно-таки антисоциальным элементом и имел неоднократные столкновения по этому поводу с милицией. Однажды у них в драке "шобла на шоблу" убили пацана и он имел случай познакомиться также с методиками, которыми наша доблестная тогда еще советская милиция расследует убийства.
Деталей он не рассказывал, но говорит, что он после этого понял простую вещь: если ночью подойти к одиноко идущему по улице незнакомому (это важно) человеку, убить его и не грабить (или взять только деньги) - тебя не найдут никогда. (если взять вещи на продажу - могут найти при попытке их сбыть, хотя тут вероятность тоже довольно низкая).
Собственно, на этом Чикатило и функционировал так долго. Поэтому же постсоветская милиция так панически боится "заказных убийств": при грамотном выборе исполнителя он не знаком с жертвой и поэтому подходит под предыдущие условия.
Встретившиеся на ночной или поздневечерней улице - или просто в подъезде, тем более - в лифте - два человека, таким образом, столь же предоставлены самому себе, как и в гоббезианском state of nature.
Проблему для государственников, таким образом, представляет не вопрос, почему уличная преступность столь высока, а почему такие персонажи, как Чикатило, все-таки единичны.
Ответ на этот вопрос состоит в том, что моральный закон таки находится у человека внутре - у подавляющего большинства людей. Расхождения в минор и мажор версиях и диалектах этого закона обычно не представляют проблемы - люди в основной массе способны в момент коннекта согласовать версии используемого протокола и откатиться на наибольший общий делитель, который - опять таки у большинства людей - также весьма далек от войны всех против всех.
"Обычное право", этика, мораль - это все разные - не знаю, подходит ли в данном контексте слово "ипостаси", проявления одного и того же явления - морального "протокола", который вполне мог возникнуть эволюционным путем и отдельные аспекты которого мы наблюдаем даже у животных (территориальное поведение, например). У высших млекопитающих можно подсмотреть и прямо локкеанские картины - к сожалению, не могу найти ссылку (avva было замечательное описание взаимоотношений между колымскими бродячими псами и местным населением.
Если бы дело обстояло иначе, пресловутый Левиафан Гоббса не смог бы остановить войну каждого против всех, если бы люди действительно вознамерились вести такую войну. Левиафан жизнеспособен лишь постольку, поскольку войну против всех способны и намерены вести лишь единицы. Государство, таким образом, не может решить заявленную проблему, и дееспособно лишь постольку, поскольку проблемы - в том виде, в каком она заявлена Гоббсом и государственниками - не существует.
Более тонкая проблема - противления злу насилием - безусловно существует, но она, по видимому, может быть решена более тонкими методами, чем современное государство (спор на эту тему пока что продемонстрировал лишь, что в построении и обосновании таких методов не все просто, но и в теоретических обоснованиях государственного права немало сложностей).
Вообще, возвращаясь к животным, строго по заветам Гоббса живут растения и одноклеточные, которые без всякого морального закона травят друг друга антибиотиками и прочими фитонцидами. Многоклеточный организм по отношению к своим клеткам, кстати, вполне себе такой левиафанчик, так что Гоббс вполне прав в своей логике и в уподоблении Левиафана искусственному человеку. Он ошибается в самом начале, в своих представлениях о state of nature - как уже говорилось, отдельные элементы локкеанского "естественного права" знакомы членистоногим, осьминогам и низшим позвоночным. Хотя полная правовая традиция для своего возникновения, безусловно, требует речи и, таким образом, является сугубо человеческим достижением.